«Золото испытывается в огне, а люди, угодные Богу, в горниле уничижения».
(Сир. II, 5)

Много скорбей пришлось перенести Архиепископу Николаю в течении всей своей жизни, но особенно тяжела была для него година Русско-японской войны. 
Известно, что уже с 1900 года в Японии стало замечаться недоброжелательное отношение к России. Там образовалось даже целое общество «Таиро-Доси-Кай», которое путем печати старалось распространить среди японцев ненависть к России.
Православных японцев называли предателями и изменниками, требовали смерти Преосвященного Николая.

Конечно, он знал все это.

Знало и японское правительство о таком враждебном отношении к русской миссии и ее главному представителю, знало, и, к чести его надо сказать, принимало меры к тому, чтобы оградить миссию от возможного возмущения народа. С самого начала войны около здания русской миссии поставлена была военная охрана, и сам владыка говорил членам церковного Собора, распуская его в 1904-м году:
- Видите, как охраняют это место и меня с ним? Значит есть опасность.

Самая война России с Японией доставила владыке не мало душевных страданий. Как только выяснилось, что эта война неизбежна, возник вопрос, останется ли Епископ при своей пастве, или уедет в Россию. Конечно, он остался. Но сердце его вдвойне страдало: за Родину, которую он так горячо любил, и за Японскую Церковь. Благословляя свою паству-японцев молиться о даровании победы их императору, микадо, он сам на все время войны лишил себя утешения участвовать в общественном богослужении, потому что, как русский, не мог молиться о победе Японии над его собственным Отечеством. 
Война, как известно, была успешна для японцев. Архиепископ Николай рассказывал впоследствии, что совсем не читал газет во время войны, потому что они были полны ликования победителей и насмешек над Россией. Он прекратил также всякую переписку с Россией и ни с кем не мог перекинуться словом о том, что его волновало, о чем болело его сердце.

Он весь погрузился теперь в дела, в перевод Священного Писания, не оставляя и своих обычных трудов наставления верующих, стараясь выяснить им их отношение к России и защитить Православную Церковь от разных клевет и нападений, ссыпающихся на нее со всех сторон.
Проповедь Православной веры, хоть и ослабела во время войны, все-таки совершенно не прекратилась. 
Между тем внимание Архиепископа было захвачено еще новым христианским делом, именно – помощью русским военнопленным. Под его руководством православные японцы образовали целое общество, с целью «духовного утешения» военнопленных. Японское правительство охотно утвердило устав общества, и оно стало так известно, что даже неверующие японцы помогали ему денежными взносами, не говоря уже о том, что католики и протестанты в состав его членов. 
Можно себе представить радость русских пленных воинов, когда они неожиданно для себя увидели около себя православного Архиерея, священников, услышали слова Святых молитв, родного церковного богослужения.

Недаром, многие солдаты и офицеры не могли без слез вспоминать тех минут, когда Преосвященный Николай был среди них.
Несколько священников, из знающих русский язык, в том числе и отец Павел Савабе, отправлены были к военнопленным, чтобы удовлетворить их духовные нужды.
Все помещения военнопленных снабжены были иконами; для чтения разсылались книги религиозного, научного и светского характера.
Что касается деятельности самого владыки Николая, то, можно сказать, что он отзывался решительно на все нужды своих пленных собратий.
Всем нам памятны его трогающие душу письма и воззвания в пору минувшей войны, с просьбою помочь несчастным нашим пленным, кто чем может: копейкой ли, газетой, иконой, и т. п.

Так, например, в одном письме он просил:
«Кроме книг нужны для военнопленных шейные крестики. Многие потеряли имевшиеся у них, и просят у миссии других взамен потерянных. Другие просят в благословение японский крестик. Миссия по возможности удовлетворяет просящих, но, к прискорбию своему, далеко не может удовлетворить всех. Серебряный крестик с прочным шелковым шнурком стоит здесь 15 копеек. У миссии решительно нет средств на такой расход, чтобы благословлять всех военнопленных крестиками. А как хорошо было бы порадовать всех их удовлетворением столь благочестивого желания! Помогите, добрые соотчичи, сделать это! Верьте, что редко на что другое, более богоугодное, можно употребить от имеющегося у вас избытка, чем на это. Военнопленные, когда шли на поле битвы, заранее обрекли себя на все страдания от ран и на смерть за Отечество и за нас с вами. Великий Крест взяли они тогда на себя и смело, решительно понесли. Господь сохранил их от смерти, но многие из них несут крест скорбей, несравненно более тяжелый, чем несем мы с вами, скорбя за Отечество».

В 1905 году деятельность православной миссии в отношении военнопленных усилилась еще больше. 17 священников и 6 диаконов почти весь год были священнослужителями для русских военнопленных. И никто из японских христиан не сетовал на это. Напротив, и сами священники, и православные японцы-миряне с нежною заботливостью относились к своим братьям по вере, желая, по словам владыки, «хоть несколько заплатить свой долг благодарности за попечение своей матери – Русской Церкви здесь»…
Если военнопленные в Японии получили не мало утешения от японских священников, то и эти последние получили для себя и для своих пасомых духовную пользу от общения с военнопленными.
«Священники, - писал владыка, - по отпуске военнопленных, возвратились к своим местам, полные трогательных воспоминаний и рассказов о том, как набожны русские христиане, как усердны к церковной службе, с каким благоговением приступают к Святым Таинствам, с каким самоотвержением жертвуют на Церковь и на нужды ближних, и т. п. Этот запас воочию виденного благочестия и добрых христианских дел, будем надеется, надолго послужит источником научения для новых христиан и перейдет в их жизнь». 
Что значила личность самого Епископа для русских пленных, лучше всего видно из тех писем, которые посылали пленные офицеры на свою родину, или самому же владыке.

Вот, например, один из них пишет Преосвященному Николаю:
«Присылка Вами отца Сергия и его служение, отличающееся таким благолепием, которого не встретишь везде и у нас в России, делает нас еще более религиозными, чем мы были, а чудная проповедь его произвела на меня и многих других редкое впечатление. Наконец, письмо Вашего Преосвященства, которое я не один раз перечитывал, примирило меня со многим и облегчило мое нервное состояние». 
Другой офицер писал на родину:
«Около 40 лет этот великий по своим убеждениям, твердый мыслью и светлый душой человек трудится на пользу Православия… Хотелось бы, чтобы об этом Епископе узнали в русском обществе и оценили его поистине трогательное отношение к нам и заботы о нас».

В каком роде писал владыка пленным, можно судить хотя бы по таким отрывкам из его писем: 
«Слышно, что некоторые от тоски с ума сходят. Какая слабость! Ведь это же стыд для военного человека, обязательные качества которого – твердость духа и мужество. Сумели показать чудеса храбрости против внешнего врага, с беззаветною смелостью шли навстречу тысяче смертей и, почти все израненные и облитые кровью, остались в живых именно только по воле благого Промысла. А теперь слабеют!» 
Понятно, что такие сердечные, отеческие письма читались и перечитывались пленными с наслаждением. 
Трогательно прошла и Пасхальная неделя 1905 года в Японии. Преосвященный Николай сделал все, что мог, для того, чтобы удовлетворить религиозные потребности русских воинов в эти дни. Благодаря его призывам, из России выслали пожертвования, на которые оказалось возможным каждому пленному дать по два пасхальных яйца. Затем закуплено было свечей на всех пленных, причем за все свечи заплатил К. П. Победоносцев. Богослужения отправлялось с особенным вдохновением. Словом, сделано было все, чтобы дать сердцу русского человека пережить возможно полнее Святые дни Страстной и Пасхи.

А японские христиане прислали пленным братское приветствие или послание:

«Возлюбленные братья о Христе!, - читаем мы в этом послании, - примите поздравление от православных христиан юной Японской Церкви с пресветлым праздником Воскресения Христова. Во свете сего праздника мы обращаемся к вам. В этом свете, свыше сияющем, исчезает различие народностей. Вошедшие в круг сего сияния уже не суть иудей или эллин, русский или японец, но все одно во Христе, все составляют одну семью единого Отца Небесного.

Осиеваемые сим светом, мы выражаем пред вами наши чувства. Тайна искупления рода человеческого, обходя вселенную, достигла, наконец, и до наших пределов, и мы счастливы, что познали сию вожделенную тайну и приобщились ей. Мы безмерно счастливы, что познали великую истину Воскресения Христова и все, что этим событием для людей совершенно. Воскресение Христово обратило для нас смерть в сон, изменило страх смерти в радостную надежду нашего собственного будущего воскресения. Мы счастливы, братья, и тем, - просим принять наши слова в их истинном смысле, - что ныне с Вами вместе празднуем этот праздник. Не замедлит время, когда вы оставите нашу страну, но добрый след останется за вами, и, верьте, он будет неизгладимым для нашей Церкви. Вы же, возлюбленные братья, вернувшись в ваше милое Отечество, скажите там великому числу наших братьев и сестер во Христе, что встретили на далекой чужбине малую церковь братьев и сестер по вере. Молитесь вместе с ними, чтобы Господь дал сему малому стаду Своему неуклонно возрастать из силы в силу, и в следующий раз, когда будете праздновать этот праздник, скажите нашим братьям, русским христианам, и от нас радостное приветствие, обращенное нами к вам: «Христос Воскресе!»»

Это послание показало, как глубоко проник христианский дух в сердце японских христиан, умевших говорить таким языком.

Деятельность Преосвященного Николая во время Русско-японской войны была оценена и с высоты Царского Престола, и владыка был удостоен Высочайшего Рескрипта (от 9 (22 октября) 1905 г.), в котором говорилось между прочим:

«От юности посвятив служение свое благовестию Христову, Вы избрали себе поприще в чуждом и вере и духу, и языку нашему народе японском. Здесь, благословением Божиим, из приходивших к Вам и искавших света нашей веры, собралось около Вас малое церковное стадо, и Вы явили перед всеми, что православная Церковь Христова, чуждая мирского владычества и всякой племенной вражды, одинаково объемлет любовию все племена и все языки. В тяжелое время войны, когда орудие брани разрывает мирные отношения народов и правителей, Вы, по завету Христову, не оставили вверенного Вам стада, и благодать любви и веры дала Вам силу выдержать огненное испытание брани, и посреди вражды бранной удержать мир веры и молитвы в созданной Вашими трудами Церкви. Сим привлекли Вы к себе уважение не только русского православного народа, но и иноверцев, и иноплеменников»…
После войны все пленные вернулись в Россию. На братских могилах тех, которые полегли в далекой Японии, владыка Николай стал строить памятники и храмы, собирая для этого пожертвования и в России, и в Японии. 
На один из таких храмов-памятников близ г. Осака Государыня Императрица Александра Феодоровны изволила прислать 5000 рублей.
Исключительная, разнообразная деятельность владыки в Японии была причиной того, что 24 марта (6 апреля) 1906 года он возведен был в чин Архиепископа, и ему присвоено было наименование «Японского»…

Печатается по книге А. Платонова «Апостол Японии. Очерки жизни Архиепископа Японского Николая». Издание Училищного Совета при Святейшем Синоде. Петроград. 1916

Подготовил Александр Рожинцев

 http://www.otechestvo.org.ua/hronika/20051/h3101.htm