Тема последнего Суда — одна из самых волнующих, и не только потому, что на Суде решается участь души в вечности, но и потому, что каждого из нас, без исключения, ожидает личная встреча с Самим Христом. Евангельские отрывки, проливающие свет на этот таинственный миг истории, казалось бы, следует читать с особым трепетом. Однако существует соблазн опростить и исказить смысл слов Спасителя...

 Одно из тех мест Евангелия, где речь идёт о суде над народами в конце времён, — 25 я глава Евангелия от Матфея: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (Мф. 25, 34). Многие из нас подходят к этому фрагменту, как мне кажется, слишком обыденно, как к некоему протоколу, определяющему, кто именно и за что именно будет спасён. Если так рассматривать этот текст, оказывается, что для унаследования Царства Небесного нужно совсем немного — творить милостыню и добрые дела, просто быть хорошим человеком. О жизни в Церкви, участии в таинствах там не сказано ни слова. Праведники, которых Господь избирает, вполне искренне удивляются: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? (Мф. 25, 37–39). То есть, выходит, они не искали Бога специально, не ходили в храмы и не молились подолгу, не готовились к таинствам, чтобы в них встретиться со Спасителем, а имели Бога «в душе» и жили как обычные люди, творя добрые дела...

Ответ, конечно, удобный. Однако такое прочтение возможно лишь если не вникать в суть Евангелия, если искать в нём не полноты истины, а «подгонку» под свой, уже готовый, ответ. Первый признак такого подхода — лёгкость, с которой отрывки Благой вести вырываются из общего контекста, а отдельные слова Христа толкуются вне связи с тем, что сказано Им в других местах.

Спаситель не один раз утверждал, что без принятия и исповедания Его, которое мы совершаем через таинства, никакие дела не спасают нас. Так, в беседе с Никодимом Он прямо говорит: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие (Ин. 3, 5); также и иудеев уверяет:Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6, 53). И в Нагорной проповеди Христос обещает Царство Небесное нищим духом, а никак не тем, кто считает собственный ум самодостаточным.

Мы читаем о моменте Суда — о времени, когда души созрели для жатвы. Спаситель во многих Своих притчах говорит о Страшном Суде как о времени собирания плодов. Ещё Он говорит о разделении праведников и грешников, но как их распознать? Сам Христос отвечает на этот вопрос: по плодам их узнаете их (Мф. 7, 16). Дела спасения, совершённые праведниками, которые мы часто воспринимаем как достаточные «поводы» попасть в Царство Небесное, как своего рода критерии, — на самом деле являют собой плоды веры. Они — не причина, но следствие; не сам путь, но его логическое завершение.

Есть в этом повествовании о Страшном Суде ещё один весьма важный момент. Поражает та искренность, с какой праведники отвечают Господу, что не знают, когда они сделали что-либо для Христа. Откуда берётся это праведное неведение? Неужели из того, что унаследовавшие Царство Божие действительно и не думали о Евангелии, просто жили честно, по совести?

Мне кажется, что здесь мы, напротив, встречаемся с сущностью истинной веры. Праведники не отрекаются от Господа, не говорят, что не знают Его, — они отрекаются от каких-либо притязаний на Царство Божие. Они удивляются, когда именно помогли Ему, — не оттого, что они жили без Бога, но скорее оттого, что жили с Ним всегда, а не вспоминали в отдельные моменты. Человек, имеющий истинную веру, уже не мыслит о каком-то конкретном деле как деле богоугодном, предполагая тем самым некую степень вознаграждения. Нет, вера истинная всю жизнь посвящает Богу, не заботится об отдельных высоких делах, но исполняет должное, пусть и малое, неприметное, но Богом определённое для конкретного человека. Святитель Феофан Затворник пишет в ответ на жалобы духовного чада: «Есть у нас поверье, и чуть ли не всеобщее, что коль скоро займёшься чем-либо по дому или вне его, то уже выступаешь из дел Божеских и Богу угодных. Между тем... дела житейские и общественные, от которых зависит стояние домов и обществ, суть Богом определённые дела, исполнение их не есть отбегание в область небогоугодную, а есть хождение в делах Божеских... Все мы — рабы Божии. Каждому Он назначил своё место и дело и смотрит, как кто исполняет его. Он везде есть».

Не то же ли самое убеждение, что Бог есть везде и не нужно особо бегать куда-то, чтобы быть ближе к Нему, мы слышим в удивлении праведников? Так и святитель Василий Великий видел истинный страх Божий не в делах, совершаемых из боязни Бога либо из чаяния вознаграждения за труд, но в том устроении души, когда мы «делаем добро ради самого добра». По этому поводу, мне кажется, удачно выразился средневековый проповедник Майстер Экхард: «Если ты думаешь, что скорее достигнешь Бога через углубление, благоговение, расплывчатые чувства и особое приноровление, чем в поле у костра или в хлеву, ты не делаешь ничего иного, как если бы ты взял Бога, обернул вокруг Его головы плащ и сунул бы Его под лавку».

И всё же, читая о Суде и спасении, мы то и дело ожидаем в евангельском повествовании указаний на некие критерии, которые бы обеспечивали нам вход в Царствие Божие. Даже в жизнеописаниях святых подвижников мы силимся приметить, какие именно труды и подвиги позволили им настолько приблизиться к Богу. Современный человек вообще, мне кажется, тяготеет к точным формулам и рецептам. В наш технологичный век хочется жить конкретно, по программе, по схеме; хочется чётко знать, чего я достиг и сколько ещё осталось. Эта установка довольно часто переносится и в сферу духовной жизни, мы и здесь хотим каких-то гарантий. Вот и выбирает каждый свою «духовную программу», как в спортзале: главное — правильная технология нагрузки, и результат обеспечен. Однако в жизни духа гарантий нет, нет формулы святости. Жизнь христианина — жизнь по вере и упованию на одного Бога; в сущности, только это и имеет значение. Никакие посты, подвиги, милостыни, постройка храмов, социальная деятельность — ничто не может обеспечить приближение к Богу, ибо и все эти дела могут быть плодом тщеславия либо дорогой к нему. Мы имеем лишь один верный залог спасения — дать место Богу, искренне отрекаясь от своих «заслуг». Всё прочее — нужно, но лишь как средство к стяжанию истинной духовной нищеты. Преподобный Иоанн Лествичник пишет: «Не трудам, но простоте и смирению являет Себя Бог». И авва Дорофей в ответ на свой вопрос слышит: «Труд без смирения суетен и не вменяется ни во что».

Спаситель обещает Царство Небесное не просто хорошим людям, имеющим «Бога в душе». Он призывает нас всегда стремиться к Нему, искать, жаждать, быть достойными делателями своей нивы, следить, чтоб она принесла добрые плоды, — но и предостерегает от уверенности в своей доброте и чистоте. Христос желает, чтоб мы всегда чувствовали себя лишь начинающими путь, не успевшими совершить и самое малое.