Есть такое специфически русское явление — юродство, которое не прижилось ни в одной другой стране мира. Юродивыми на Руси называли людей, принимавших на себя из любви к Богу и ближним один из подвигов христианского благочестия. Они не только добровольно отказывались от удобств и благ жизни земной, от выгод жизни общественной, от родства самого близкого и кровного, но принимали на себя вид безумного человека, не знающего ни приличия, ни чувства стыда, дозволяющего себе иногда соблазнительные действия. Эти подвижники не стеснялись говорить правду в глаза сильным мира сего, обличали людей несправедливых и забывающих правду Божию, радовали и утешали людей благочестивых и богобоязненных.

Заступники за народ

«Покушай, Иванушка», — сказал маленький человек в лохмотьях по имени Николка Салос и протянул кусок кровавого мяса самому жестокому из царей — Ивану Грозному. Этот нелепый на первый взгляд поступок тщедушного юродивого Николки спас в 1570 году тысячи жизней. Иван Грозный собирался сделать с Псковом то же, что и с Новгородом, — утопить в крови горожан. Первой жертвой, судя по всему, должен был стать Николка, предложивший Грозному отведать сырого мяса, но государь почему-то не трогает наглеца и спокойно отказывается от угощения. «Мясо я не ем, пост», — отвечает Иван Грозный. И тут Никола Салос ему говорит: «Ах, мясо ты в пост не ешь, а кровь человеческую пьешь! Вон отсюда, и если ты тронешь хотя бы одного человека здесь, то сдохнешь, как твоя лошадь». В это время вбегает бледный как полотно конюх и говорит, что пала его любимая лошадь.

Грозный ушел из Пскова, не тронув ни одного горожанина, подальше от нелепого оборванного человека и его обличающих речей.
Боялся и уважал Иван Грозный и другого известного на Руси юродивого — Василия Блаженного, который с удивительной точностью предсказал страшный пожар в Москве, а разбушевавшееся пламя в Великом Новгороде потушил тремя бокалами вина. Когда в 1552 году Василий Блаженный умер, Иван Грозный и бояре несли его гроб.

Таких, как Николка и Василий, было на Руси не много, сотня или две. 16 из них канонизированы Церковью, в масштабах страны — горстка, ничто. Но возможно, именно эта горстка и сформировала менталитет целой нации.

Постепенно юродство проникло во все сферы нашей жизни, и сегодня, сталкиваясь изо дня в день с его проявлениями, мы даже не отдаем себе в этом отчет. И в этом смысле история юродства — это уникальное явление.

«Если человек ведет себя как юродивый, произносит какие-то грубые слова, совершает поступки, разрушающие все приличия и при этом сообщает правду, то есть то, что люди хотят услышать, то он пользуется неимоверной поддержкой, — говорит помощник председателя отдела внешних церковных связей Московского патриархата отец Георгий. — Это есть отголоски культуры почитания и благоговения перед юродивыми». «Может ли обычный человек сказать правду царю в глаза? — вопрошает Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл. — Да что там царь, что там президент, давайте пониже спустимся — своему начальнику, если от этого начальника полностью зависит его жизнь? А если начальник очень силен и могущественен? Да Боже упаси. В лучшем случае надо держаться подальше. Как говорят, подальше от царей и голова целей. Ну а уж если поближе, то тут нужно соблюдать политкорректность, нужно прогибаться, и ведь все так делают, абсолютно все, и сто лет тому назад, и двести, и пятьсот, и сегодня. Для того чтобы говорить эту полную правду, нужно принять на себя образ юродивого. В юродстве всегда совесть народа, юродство позволяет говорить от лица народа. В юродстве обнаруживается всегда правда и народная совесть, и люди это сердцем понимают, и говорят: да, он юродивый (сейчас говорят: да, он ненормальный), но слушайте, он же правду говорит».

Невидимая суть вещей

Помимо канонизированных блаженных история донесла до нас немало упоминаний о людях, не совсем обычных с точки зрения нормального поведения, антисоциального, как сказали бы сейчас. Да и само слово «юродивый» скорее негативное (с древнерусского урод).

Юродивые действительно безобразничали — они ходили в чем мать родила, шокируя публику, но ходили круглый год, даже в лютые холода, отмораживая ноги, руки, как Василий Блаженный. Его часто называли Василием Нагим и даже на иконах изображали обнаженным, что совсем не в христианских традициях. Но и наготы было мало юродивым, иногда они дополняли свой облик пугающего вида металлическими устройствами. Монахиня Алипия Голосеевская носила цепи. Ростовский юродивый Стахий — железный камзол весом в 59 фунтов, а на шее — две четырехпудовые гири. Пелагея Дивеевская уже в просвещенном девятнадцатом столетии надела на себя железный пояс, который за 8 лет прочно врос в ее тело.

«Такие истязания страшнее и тяжелее всякого затвора, — считает Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл. — Потому что юродивый живет среди людей, каждый его может обидеть, каждый может покрутить пальцем у виска. Один может послушать, а другой может и не послушать. И сколько же было юродивых, в которых бросали камни. Есть и такая история про юродивого: он пытался пристроиться зимой в лютый холод к нищим, но они его прогнали. Тогда он нашел какую-то сараюшку, где прятались собаки и пристроился к собакам, но даже собаки убежали от него. Вот какова была степень отверженности этого человека».

Подвиг юродства во Христе кардинально отличается от деяний других святых, чья логика жизни и поступки вызывают восхищение верующих и понятны нормальному человеку. А здесь все непонятно, противоречиво. Наш мир многосложен, многое в нем недоступно простому человеческому глазу, а блаженным удавалось заглянуть за тонкую грань, и это кардинально меняло их жизнь. Ведь многие юродивые до того, как стать таковыми вели обычный образ жизни. Например, Василий Блаженный.

Василий родился в декабре 1469 года прямо на паперти, куда его мать пришла молиться о благополучном разрешении. Когда мальчик подрос, его отдали в ученики к сапожнику. Никто не знает, хорошая ли обувь выходила у подмастерья, зато до нас во всех подробностях дошла история про то, как Василий прослезился над купцом, заказавшим себе новые сапоги. «Отчего ты так убиваешься, Василий, над чем плачешь?» — забеспокоился сапожник. «Не над чем, а над кем. Человек обувь заказал, чтобы во век не сносить, он и не сносит, потому как завтра умрет», — отвечал ему подмастерье. И купец умер. После этого случая в мастерскую Василий больше не вернулся. Началась его бродячая жизнь.

Юродивые имели реальный опыт общения с Богом. Именно столкнувшись в своей жизни с определенной другой реальностью, с другим миром, они вдруг принимали решение кардинально изменить свою жизнь.

Ксении Петербуржской, которую в России уже двести лет почитают как святую, было двадцать шесть, когда ее муж неожиданно и скоропостижно скончался. Молодая вдова, не проронив ни слезинки, зачем-то переодевается в его одежду, называет себя его именем и начинает направо и налево раздавать свое имущество. Ее естественно сразу относят к числу сумасшедших, а родственники доносят на Ксению в полицию, где после долгой беседы ее все-таки признают вменяемой. Юродивая Ксения Петербуржская не спасала городов и не спорила с тиранами, за всеми ее странностями скрывалась только любовь. Известен рассказ одного жандармского офицера, который зимой в сильную метель сопровождал карету в Петербург. У городских ворот он заметил одинокий женский силуэт. Что заставило ее выйти из дома в такой день, куда она держит путь? Когда метель немного поутихла, изумленному взору офицера открылась картина: бескрайняя снежная равнина и стоящая на коленях хрупкая фигурка впереди. Женщина молилась, это была Ксения Петербуржская. Скрываясь за непогодой, она просила за жителей своего города, которые смеялись над ней, отмаливала у Господа их грехи.

Урок, который преподносит юродство, — это урок о том, что видимое глазу на самом деле обман, а истинная суть вещей кроется гораздо глубже.

«Странные» одиночки

Юродивая Христа Ради Паша Саровская 

12 лет назад тогда еще не очень известную писательницу Людмилу Улицкую попросили написать что-нибудь этакое, чтобы совсем-совсем про Россию. Так появилась пьеса «Семеро святых из деревни Брюхо», почти документальное произведение. Нечто подобное происходило под Нижним Новгородом в одной из деревень, только называлась она не Брюхо, а Пузо. Жила там провидица Евдокия, в просторечии Дуся, жила как умела, говорила что думала. За правду и расстреляла Дусю вместе с сельским священником в начале 20-х годов молодая советская власть, как враждебный простому народу церковный элемент. Большевики оказались куда менее терпимы по отношению к этим людям, чем хрестоматийно кровожадный Иван Грозный. Только-только придя к власти, они стали зорко следить за любыми странными одиночками. Советское руководство прекрасно понимало, что юродивые обладают огромной силой, но открыто истреблять их было бы ошибкой: русский народ всегда питал слабость к убогим.

Поэтому, чтобы не гневить народ, управой на юродивых стал не огромный репрессивный механизм, а система карательной психиатрии. «Помешательство» — так назывался труд одного из психиатров XIX века, практикующего врача Обуховской больницы в Петербурге, Малиновского, который обозначил восемь основных признаков, по которым можно было отличить помешанного от нормального человека: странность телодвижений, в одежде большей частью небрежны, корчат физиономии, то печальные, то важные, то горделивые, то радостные. По этим критериям в психиатрическую клинику при желании можно было упрятать любого.

Знаменитый психолог Уильям Джемс называл юродивых гениями в религиозной области. Он пишет: «Медицинский материализм воображает, что покончил со святым Павлом, объяснив его видение на пути в Дамаск как эпилептический припадок. На святую Терезу он накладывает клеймо истерии и в святом Франциске Ассизском видит только дегенерата».

Ученые, в большинстве своем психиатры, до сих пор склонны судить о юродивых как о людях невменяемых, но с большой оглядкой признавая их исключительность. Церковь осторожна не меньше: кто есть подлинный юродивый, она решает только после смерти, а при жизни даже если вокруг человека происходят чудеса, то это еще ни о чем не говорит. На самом деле Церкви так же трудно распознать настоящего юродивого, как и ученым. Наряду с истинными всегда появлялось и огромное количество лжеюродивых, которые в корыстных целях использовали рост популярности этого явления.

В XX веке к лику святых Православной Церкви были причислены почившая Ксения Блаженная Петербуржская и блаженный Алексей Елнадский. На этом история юродства в России словно обрывается. Нынешнее столетие новых юродивых, по мнению историков, пока не принесло. В этом и заключается весь парадокс — по условиям этой тонкой игры никто не должен заподозрить в оборванце, сумасшедшем и провокаторе святого, при жизни юродивый не может быть распознан и не может быть любим, он вызывает брезгливость, жалость, снисходительность, страх, но симпатию никогда. Может быть, и сейчас живут люди, которые впоследствии, после их кончины, будут прославлены в чине юродивых, но кто же может это знать? Ведь юродство — не просто подвиг одного человека, не просто действия человека, но это содействие человека и Бога. 

Подготовила Лариса Фомина